Отделение материальной любви от ее духовного измерения имеет решающее значение для нашей жизни. Это относится и к сексуальным контактам.
Бессознательным фоном для стремления к сексу с противоположным полом является, прежде всего, на эротическом уровне, влечение к похоти. Однако если здесь преобладает чистый секс, что случается достаточно часто, то есть отсутствуют нежность, безопасность, чувства принятия и привязанности, то секс становится животным и просто снимает либидинальное давление. Учитель исламской мудрости Руми выразил это очень грубо и очень метко: «Наши супруги лишь облегчают себя в нашем влагалище». («Матнави» V, 3392).
Секс в этом случае понимается как исключительно естественное событие и момент удовольствия; общее словосочетание — «удовольствие». Эгоцентризм не может быть выражен более четко. Однако секс — это также и прежде всего космическое событие, а значит, не только цель либидо. Секс — это также инструмент для достижения духовной цели, как символ единения, а не только в физической форме. На вопрос, почему вообще существует этот чудесный аспект человеческой жизни, о котором не знают животные, можно дать предварительный ответ: оргазм — это действительно искра богов, которая указывает далеко за пределы плотского уровня.
Следующий после либидо (Эроса) высший уровень любви, симпатическая тяга между мужчиной и женщиной (или между однополыми партнерами), уровень Филии, — это энергия эмоциональной связи между двумя людьми, которые ищут друг друга как дополнение и совершенство, во-первых, для разделения труда, воспитания детей и т. д., а во-вторых, прежде всего эмоционально. Стремление к соединению с таким подходящим партнером и есть то явление, которое принято называть любовью. Однако эта любовь на уровне philia остается на земном уровне; она не поднимается «вверх», на духовный уровень, то есть к тем, кто «любит друг друга, как Я возлюбил вас» (Иоанна 15:12). Таким образом, Иисус проводит четкое различие между «преференциальной любовью» (см. главу 1: Лев Толстой) и любовью без разбора, как это показано в притче о добром самаритянине. Последнюю трудно найти, потому что человеческое эго препятствует проникновению такого понятия, как агапе (17), в сознание человека.
Опыт людей с их половинчатой любовью повсеместно катастрофичен. В повседневной жизни инстинктивная сексуальность, не имеющая духовной связи, практикуется преимущественно с целью самоудовлетворения, часто в качестве «акта». Женскому телу не поклоняются, а преимущественно используют. Чисто эротический секс — это, по сути, взаимная мастурбация. (Преданно-симпатичное продолжение преимущественно живет в женщине).
Люди любят неправильно. Они не хотят давать, они хотят иметь. С каждым прикосновением они любят не партнера, а свои собственные чувства». The Beatles поют о взаимном самоудовлетворении в неприкрыто эгоцентричной манере: «And When I (!) Touch You, I (!) Feel Happy — Inside». Большинство людей переживают неудачу в любви, как к себе, так и к другим. Однако они не реагируют на это поиском выхода, хотя это было бы очевидно и хотя об этом говорят мудрые тексты всех религий. Даже повседневный опыт оргазма на самом деле предполагает поиск большего. Оргиастическое блаженство, всеобъемлющий покой на этот краткий миг и столь же кратковременное отсутствие зла в нашем в остальном добром и злом мире — это и есть «Царство Божие» — в христианских терминах. Это состояние сознания, напоминающее буддийскую нирвану, то есть отсутствие земного добра-зла.
Партнерство, даже при хорошем сексе, обычно заканчивается рутиной и опустошением. Это происходит потому, что на уровне материального эго доминирование желания иметь приводит к усилению чувства нехватки, которое и породило желание иметь в первую очередь. Однако, прежде всего, партнерская любовь не может удовлетворить бессознательный поиск второй «лучшей половины», единства.
Что касается союза с целью единения, то в физическом мире невозможно, чтобы два тела находились в одном и том же месте. Но все пары, по крайней мере бессознательно, делают шаги к все более тесному соединению: сначала это контакт на определенном расстоянии посредством глаз и/или голоса, затем прикосновения через держание за руки, объятия и поцелуи. Это окончательное объединение двух индивидуумов на материальном уровне посредством полового акта также содержит единственный момент духовного опыта в оргазме, даже если его можно испытать только индивидуально. (Полное слияние на физическом уровне — это слияние сперматозоида и яйцеклетки, но оно, конечно, остается бессознательным). Полное единство, как показано в первой истории творения, то есть в истории с ребром, существует только на духовном уровне, то есть когда оба партнера — не только во время секса, конечно, — одновременно направляют свое сознание на свое собственное подобие и на подобие своего партнера во время встречи. Так поступали основатели религии, но не их коллеги.
Когда речь заходит о вопросе «Что ты хочешь: давать или иметь?», побеждает «иметь». Именно поэтому наше окружение так переполнено сексуализированным контентом: реклама, фильмы, грубые шутки, череда свиданий на одну ночь, все более жесткая порнография и т. д. В этом отношении любовь эго к самому себе — это реализация анти-единства, которое может быть преодолено только через истинную любовь (духовный уровень).
Без самоотверженности духовной любви невозможно достичь истинного союза. Каждый, кто состоял в партнерских отношениях, знает их конкретные последствия. Это притупленное, коварно нарушенное сексуальное поведение, неверность, ревность, страх быть брошенным, угнетение, собственничество, присвоение, взаимная зависимость, зависимость от контроля и т. д. Высокий процент разводов достаточно красноречив. (Если бы только влюбленные пары знали об этом.) Рано или поздно в тех браках или партнерствах, которые еще существуют, преобладает то, что знают все и испытывают почти все, — сексуальная пустота, а часто и дисгармония. Другой характерной чертой распространенной патогенной сексуальности является бабник, который ищет не женщину, а любовь, которая дает, но которую он не может найти из-за своих эго-программ, которые только берут. То же самое относится и к женщинам, когда они относятся к сексу как к инструменту, желая лишь удовлетворить партнера через преданность или привязать его к себе. Отсутствие третьей стадии, отсутствие духовной составляющей сексуальности, ответственно за все проблемы, связанные с сексом. Каким бы прекрасным ни был эротизм и какими бы любящими ни были привязанности, которые все же остаются на поверхности материального мира, они не заменяют глубокой радости удовлетворения через высший союз Я-Ты в сознании, который если и не является абсолютным единством, то, по крайней мере, приносит максимально возможное единство.
В исламской суфийской мудрости Руми описывает это слияние в своей неподражаемой поэтической манере:
«Кто-то постучал в дверь друга. Через дверь друг спросил, кто пришел. Тот ответил: «Это я». Друг прогнал его со словами: «Проваливай! В моем доме нет места грубым парням». Мужчина ушел и не появлялся в доме целый год. Боль от разлуки горела внутри него. Он очистился этим огнем.
В конце концов он вернулся и снова постучал. Его друг снова спросил: «Кто там?». Тот ответил: «Это ты за дверью!» Друг открыл дверь: «Раз ты — это я, входи!» (Месневи I, 3065-3075)
Признание (!) той же сущности в другом — это истинная любовь, это любовь духовной души (см. главу 1). Это духовное третье — высшая часть любви и, конечно, сексуальности. Это сознание единства, как пальцы на руке. Если земной секс с Эросом и Филией — это высший возможный уровень материального, то есть земного союза, и поэтому один индивид остается отдельным от другого, то на духовном уровне достигается такая степень слияния, которую можно проиллюстрировать на примере упомянутого единства пальцев; ведь именно общий кровоток делает возможной жизнь индивидов, а также показывает их причинное единство. Достижение этого измерения во время интимной встречи — обычно только с партнером — сдвигает горы в повседневной жизни. Главный опыт состоит в том, что это сознание единства распространяется из отношений между двумя людьми и переходит сначала на соседей, а затем и на незнакомцев. Если после этого я больше не узнаю в своем сознании врагов, не вижу их вокруг себя, то я больше не могу их иметь. Можно сразу же опробовать это на практике, выполнив следующие два шага: Осознайте, что самый злой сосед или самый неприятный начальник подключен к тому же духовному кровотоку, что и я сам, и что этот кровоток есть не что иное, как мое самосознание как внутреннего существа света с бесконечным потенциалом. Иисус пытается проиллюстрировать эту связь с помощью, возможно, несколько смелого сравнения горчичного зерна с горой (Мф. 17:20).
В отличие от Эроса и Филии, духовное самопознание, в том числе и в сексуальной сфере, является единственной и решающей характеристикой, отличающей человека от животных.
Секс быстро становится плоским актом потребления, и это правило. Однако в нем заложена возможность переживания самой любви через духовно (!) осознанный союз с любимым партнером. Сексуальный акт — максимальное единение на материальном уровне — может быть понят как рост и ведение «вверх» к единению на духовном уровне (amor ascendens: любовь, выходящая за пределы philia, восходящая и тем самым завершающая себя). Ибн Араби формулирует это в конкретных терминах, говоря, что цель мужчины — «распознать Бога в женщине». Лао Цзе имеет в виду то же самое, когда говорит: «Утверди Дао в своем ближнем» (Дао дэ Царь II, 54).
Это можно сделать, поблагодарив две божественные души за союз во время ласк. Это значит дополнить основы драйвового Эроса и любящей Филии решающим элементом Агапе, то есть завершить зрелое восхождение любви до духовного уровня; последний состоит из признания и понимания. Физический опыт любви, дополненный агапэ, — это физическое, эмоциональное, а теперь и духовное завершение любви в партнерстве, ее сущности: «Бог есть любовь» (1 Иоанна 4:16).
Как и во всех других сферах жизни и любви, в сексе всегда присутствует ситуация решения между эго-человеческой и духовной ориентацией на агапе. Первая служит прежде всего собственному материальному удовлетворению, тогда как истинная любовь сводит эгоцентрическое самосохранение к необходимому и находит свое реальное удовлетворение в сохранении других.
Тот, кто хочет испытать истинную любовь, должен расширить формы земной любви в сторону духовной части души, «вознестись» (ascendens). Это происходит отчасти за счет физического вожделения; размер частей может быть изменен. Когда христианство подчеркивает, что никто не может служить двум господам (Мф 6:24), это выражается в сексуальных контактах через осознание собственного подобия и подобия партнера, с одной стороны, и через уменьшение доли физической похоти, с другой, — которую можно сознательно контролировать. Различные способы решения этого обстоятельства на практике остаются на усмотрение партнеров, но в любом случае это всегда форма жертвы, а именно жертвы эго (либидо): «Жертва — закон Всего». (Бхагавад-гита III, 15).
Однако этот сдвиг не имеет ничего общего с так называемой платонической, то есть сексуально воздержанной любовью: Формирование соответствующих частей зависит от сознательного контроля партнеров. Не существует такого понятия, как духовный секс без жертв, то есть с ограниченным удовольствием, потому что духовная энергия забирает часть удовольствия, но не его интенсивность. Те, кто практикует этот духовный секс, с удивлением осознают, что их потребность в любви никогда не могла быть полностью удовлетворена прежним потребительским сексом: «Нет удовлетворения». И он узнает, что эта любовь выводит из эгоцентризма и что «высшее счастье детей земли „ (Гете: “Западно-восточный диван») ни в коем случае не связано с собственной личностью, а заключается в преданности другому. Гете продолжает: «Все земное счастье единое/ Я нахожу лишь в Сулейке» (Сулейка/Хатем).
Кажущееся противоречивым сотрудничество между материальными удовольствиями и духовной радостью можно легко ощутить и применить на практике, например, во время еды. Если перед тем, как откусить кусочек (лучше всего первый), вы поблагодарите и сосредоточитесь на духовном питании, которое дает «Отец во мне», вы поймете, что чувственное ароматное удовольствие уменьшается после вкуса и более или менее уступает место духовной радости, которая затем пульсирует в вас — хотя и очень сдержанно — по крайней мере, через некоторое время.
В этом смысле божественный импульс обретает материальную форму и преобразует повседневную жизнь в направлении «рая на земле», причем не только в будущем, но уже и в настоящем. (Эта практическая земная жизнь неизвестна церквям; они говорят о совершенстве любви в будущем, всегда «post mortem». Иисус же, напротив, подчеркивает в Нагорной проповеди: «Они наследуют землю».)
Цена стремления к духовной сексуальности высока с земной точки зрения, потому что это восхождение уменьшает обычные земные мании удовольствия, такие как вечеринки, обжорство, ненормальная порнография, частая смена партнеров и т. д., благодаря все большему отождествлению с собственной божественной сущностью. Первоначальная ориентация жизни на самосохранение уменьшается за счет ориентации на преданность и жертвенность, в том числе и особенно в сексуальных отношениях. Материальный человек мыслит чувственными критериями и всегда под знаком эгоцентризма, которому подчинено и сексуальное поведение. Духовное восхождение, однако, характеризуется жертвенностью: Эгоцентризм сильно страдает от привнесения духовной точки зрения в сексуальный контакт и связанного с этим глубокого удовольствия. Самосохранение не может справиться с расширением отдачи за счет желания иметь. Не существует духовного секса без жертвы эгоизма. Однако тот, кто отказывается от этого во время секса и смотрит сквозь поверхность человека в его духовную душу — что практикуется в медитации, — приводит в движение карму, но на этот раз положительный бумеранг: «Что посеешь, то и пожнешь!» Применительно к теме секса это означает, что тот, кто дает, получает. В этом отношении духовный секс заключается в уменьшении сексуального эгоцентризма (у мужчины) и, кроме того, в созревании духовной ориентации («в женщине… узнай Бога»).
В первой части первого эссе Владимир Соловьев в своем эссе «Смысл (сексуальной) любви» (другое название — «Философия любви») четко объяснил, что человеческий половой акт существует не в первую очередь для деторождения. В дискуссии с Шопенгауэром, который рассматривает любовь исключительно как средство влечения для сохранения вида, Соловьев развивает идею, которая берет начало в нашем общем опыте — «идолизации» возлюбленного. В этой идеализации он усматривает предварительную стадию способности проникнуть за пределы внешнего облика в сущность любимого человека, т. е. понять его красоту и привлекательность как отражение Бога. Каждый, кто был влюблен, знает об этом, а именно о способности смотреть за пределы всех беспокоящих внешних черт или особенностей характера партнера. (На практике, конечно, оказывается, что выход за пределы внешнего длится недолго, потому что эго вскоре возвращает внимание на передний план). Соловьев также рассматривает эволюцию млекопитающих и сравнивает способность к размножению с сексуальным влечением. Он утверждает, что с ростом уровня развития сила размножения уменьшается, а сила взаимного влечения увеличивается, причем у человека она наиболее велика. Далее он объясняет, что мужчина и женщина — одинаково односторонние и потому неполноценные — могут приблизиться к совершенству, если каждый из них признает божественное ядро не только в идеальном партнере, но и, прежде всего, в себе самом (!). (Примечание автора: подходящей формой практики является постоянная визуализация ауры, которую человек излучает сам). Это приводит к постепенному восстановлению единства между личностью и душой, которое было разрушено Падением. При материальной идеализации, то есть идолизации (в смысле одухотворения!) партнера, реализация может быть продолжена на более высоком духовном уровне. Любовь полов друг к другу, таким образом, раскрывает смысл любви, а именно постепенное духовное самопознание себя и ближнего (любовь к врагу) и, таким образом, сознательное воссоединение человека и Бога.
Перевод на основе программных средств