Мужчина стоит на школьном дворе, заставленном многочисленными фонарями, букетами цветов и похоронными открытками, и держит табличку на вытянутых руках. На заднем плане видно здание школы. Перед мужчиной стоят десятки фотографов с направленными на негофотоаппаратами. Вот выдержка. Очевидно, что это ситуация после буйства. Возможно, что этот человек — отец, потерявший своего ребенка. На табличке написано:
Боже, где ты был?
Всякий раз, когда происходят ужасные события, многие люди спрашивают себя, где был Бог во время этого происшествия, почему он мог позволить этому случиться.
Этот возглас так стар как человечество:
«Либо Бог хочет устранить зло и не может, и в этом случае Он слаб,
Или он может, но не хочет, и в этом случае он завистлив,
Или он не хочет и не может, тогда он слаб,
Или он хочет и может:
Откуда же идет зло, и почему Он не убирает его?»
(Эпикур (?), 341-270 гг. до н.э.)
Альбер Камю выразился более лаконично:
«Либо Бог хорош, в таком случае он не всемогущ; либо он всемогущ, в таком случае он не хорош». (Чума)
К этому хору присоединяются многие другие голоса: Лютер, Лейбниц, Достоевский («Братья Карамазовы») и другие. Они разбирают провокационный вопрос, действительно ли существует всемогущество Бога, когда на протяжении тысячелетий оно не может справиться со страданиями и злом, которые происходят повсюду.
Их скрытое предположение должно заключаться в том, что зло — противник Бога и каким-то образом удалено из сферы его всемогущества. Или они спрашивают: если Бог есть, почему у людей — а ведь они, в конце концов, его творение — нет безопасности и нет мира?
Монументальное зло только в прошлом веке до сегодняшнего дня: было около 180 войн и множество геноцидов, не говоря уже о региональных массовых убийствах: Геноцид гереро немецкими войсками на территории нынешней Намибии, 1,5 миллиона погибших армян в 1915 году в Турции, 55 миллионов погибших в двух мировых войнах, миллионы погибших в ГУЛАГе, Холокост нацистов, погромы против игбо в Биафре (Нигерия), Культурная революция в Китае с сотнями тысяч жертв, охота на «коммунистов» в Индонезии в середине 1960-х годов путем массовых убийств с миллионами погибших, уничтожение 25% всего собственного населения в Камбодже «красными кхмерами», 800 000 погибших тутси (скотоводов) от рук хуту (фермеров) в Руанде в 1994 году, тысячи убитых боснийцев сербами в Сребренице в 1995 году, сотни тысяч погибших в результате геноцидной «чистки» рохинджа в Мьянме. Всего погибло около 150 миллионов человек. В настоящее время гражданские войны в Сирии, Южном Судане, на Украине, бандитские войны в Бразилии, Сан-Сальвадоре, массовые убийства в Мексике, Судане, резня в Сирии, Ираке, взрывы автомобилей в Афганистане, террористы-смертники, кровавые бойни в Осло, Париже, Брюсселе, Орландо, Берлине, Лас-Вегасе, Крайстчерче, неистовсва в школах, теракты, убийства как в Париже, казни, изнасилования и, конечно, «обычное» зло, такое как домашнее насилие, наезд, кража, грабеж, убийство, изнасилование детей, теперь как массовое явление.
«Бог, где ты был?» — это понимание творения, которое содержитпредположение, что наш мир должен быть своего рода землей молока и меда, в которой люди, как венец этого творения, живут в мире, дружбе и безграничном обеспечении, именно потому, что Творец обеспечил бы своих детей всем самым лучшим. Шиллер предполагает, что он действительно сделал это, но не так, как это представляют себе человеческие эго. Он считает грехопадение человека самым счастливым моментом в истории человечества, потому что:
«…моральное зло действительно было принесено в мир, но только для того, чтобы сделать возможным в нем моральное добро…».
(Фридрих Шиллер: «Миссия Моисея»)
И Камю, с его скрытым обвинением в том, почему Бог не спасает нас, не может понять, что этого на прямом пути не происходит, точно не может произойти. Ибо это отрицало бы божественность человека. Человек, который не только носитель Сына Божьего, но и Его равная искра, спасает только себя, наравне с его самопознании как божественное существо. Где его божественность иначе было бы?
Так называемая «долина слез», наш мир, который, по словам Будды, сам по себе наполнен горем, он, однако, наполнен гармоничен: законы природы, такие как гравитация, электромагнетизм и т.д., функционируют, времена года, приливы и отливы, фауна и флора в их разнообразии, моря, атмосфера с ее течениями, почвы, реки, леса — все все-еще в порядке, все функционирует. И не только это, все здесь потрясающе красиво. Восход и закат солнца, ранние туманы в начале осени, снежинки и кристаллы льда, белые облака в голубом небе, стихийные молнии, спелые плоды, великолепие цветения весной, пойменные пейзажи, высокие горы. Человек — тоже шедевр, симфония анатомических, физиологических, ментальных и эмоциональных уровней. Каждая часть тела, например, плечо с сухожилиями, мышцами, костями, суставами, рычагами и т.д., находится в порядке. Взаимодействие органов разумно упорядочено, как и контроль со стороны гормонов. Только один фактор не в порядке: Это разрушительная программа сознания самосохранения. Его слуга, разум с его логикой, не признает этого управления и уничтожает все вокруг и, в конечном счете, самого себя, именно чтобы сохранить себя. Таким образом он творит немыслимые жестокости и тем самым создает зло и связанные с ним страдания. Вот поэтому мы живем в долине слез алкоголизма, безнадзорности, преступлений, насилия, раздоров, супружеского ада, семейного террора, уличного насилия, изнасилований, коррупции, безжалостной эксплуатации, зависти и экзистенциального раздражения.
«Он эту искру разумом зовет
и с этой искрой скот скотом живет.»
(Гете, Фауст 1, Пролог на небе)
Если посмотреть на состояние человеческого сознания со времен неандертальцев, через античность и Средневековье до наших дней, то можно увидеть довольно малобожественного, а вместо него — избыток связанных с эго гнева, агрессии, страха, недоверия и забот. Таким образом, несмотря на многочисленные примеры обратного, значительная часть людей и сегодня бессознательно подчиняется почти неограниченному управлению инстинкта самосохранения и вызываемого им зла. Фрэнк Заппа однажды спел:
«Какая самая уродливая часть твоего тела? Это ваш разум!“
Мало, кто задается вопросом, почему наше творение устроено таким образом, что в нем так много зла, хотя на этот вопрос о силах разручения разрушения есть четкие духовные ответы:
Инь и Янь
Татк как зло существует, оно, прежде всего, в какой-то мере оно компонент творения. Гете выражает это в «Прологе на небе», где Мефистофель, персонифицированная фигура дьявола, предстает как неотъемлемая часть «слуг Господа». Понимание зла как независимой противодействующей силы (Заратустра, Лютер) поэтому и без того не может быть согласовано с пониманием всемогущества. Следовательно, режиссер Джордж Лукас не позволяет своим актерам в «Звездных войнах» говорить о темной силе, но всегда о «темной стороне Силы». Те, кто разделяет это понимание творческого всемогущества, также понимают Якоба Бёме:
«…так как все исходит от Бога, то и зло должно исходить от Бога». (Аврора, гл. 2,36).
Кроме того, китайское учение о мудрости даосизма вносит ясность в понимание зла: Речь идет о горных склонах, на которые светит солнце. Утром оно освещает восточный склон, даря ему свет и тепло. Поэтому склон в это время светлый, теплый, сухой и поэтому твердый. В это же время западный склон находится в тени, он темный, прохладный, влажный от ночной росы и поэтому магкий. Во второй половине дня картина меняется. Теперь западный склон, который выходит на свет, сохнет, и восточный склон лежит в тени. Важно видеть единство и взаимообусловленность — в постоянном изменении — этих двух явлений. Не существует западного склона горы без восточного, так же как не существует монета с только одной стороной или батарейки без отрицательного полюса. Батарейка без отрицательного полюса — это вообще не батарейка; только благодаря сосуществованию и взаимодействию обоих полюсов что-то может существовать вообще, может иметь функцию.
В применении к человеческой жизни это означает, что не может быть добра без зла. Тот, кто мог бы отменить зло, отменнил бы и добро и к тому же особую человечность млекопитающего человека. Его уже нельзя было бы отличить от льва в саванне, который не может сделать ничего плохого.
Лев не знает ни добра, ни зла, он живет своей животной программой самосохранения, не имея возможности вырваться наружу. Особая человечность, отличающая нас от всех других млекопитающих, заключается в том, что мы можем развиваться дальше и выше благодаря взаимодействию добра и зла, подобно тому, как батарейка может вырабатывать электрическую энергию только при наличии положительного и отрицательного полюсов. Без зла не может существовать конкретное человечество добра. Именно по этой причине Гете позволяет представителю зла, Мефисто, сказать о себе, что он есть:
«…часть силы той,
что без числа
творит добро,
всему желая зла.»
(Фауст I, рабочая комната)
Кажущаяся двойственность на самом деле — взаимозависимое единство. Кажущаяся противоположность состоит из двух разных поверхностных проявлений, но у этих двух сторон общее существо — это в нашем примере — гора. Две разные видимости на самом деле — две части одного и того же объекта, так же как разные грани бриллианта. Кривая ниже одновременно выпуклая и вогнутая. Это разные аспекты одной и той же кривой. Человеческая жизнь протекает в царстве противоположностей, и определить добро можно только через зло.
Это выражает центральный принцип материального творения: это кажущаяся двойственность, она в действительности полярность. Это противоположность, она в действительности единство. Батарейка может существовать только с плюсовым и минусовым полюсом, Земля — только с северным и южным полюсом. Что-то горячее может быть понято как горячее только потому, что есть холодное. Именно так мы ощущаем то, что называем температурой. Это означает, что наш мир мы вообще можем понимать только через — кажущиеся — противоположности. Без слепоты у нас не было бы уважения зрения, без ненавистного поведения любящее поведение не было бы идентифицировано как таковое. Без мук в долине слез не может быть путей к счастью и благополучию. Без страданий ни мог бы быть изобилия ни пути к нему.
Можно было бы представить себе однообразное состояние без холода, без тепла, без сырости, без сухости, без света, без тени и т.д. Еврейское учение о мудрости называет это состояние пустыней и пустотой, то есть отсутствием противоположностей. Но тогда нет осмысленности, потому что отсутствует опыт и перспективы для более высокого развития.
Ведь без зла мы не можем узнать, почему мы находимся в таком состоянии и для чего мы существуем, каковы наши задачи, цели, предназначение. Все это можно испытать только через органы чувств, и для этого должны существовать полюсные противоположности. Именно поэтому существует зло, чтобы дать возможность более высокого развития (по-библейски: «назад к двору Отца»).
«То, что мы называем злом, есть лишь другая сторона добра, которое так необходимо для существования и для целого…» (Goethe: Kunsttheoretische Schriften: Zum Schäkespears-Tag).
В христианской мудрости притча о блудном сыне это показывает: В ней зло, то есть страдания материального мира, предстает в виде стада свиней. Приземление посреди стада существует для того, чтобы найти выход из этого негативного мира. Другой символ продуктивной функции зла – это фигура Иуды, без роли которого события спасения не могли бы развиваться своим течением.
Люди ищут выход из банкротства и других финансовых крахов в алкоголе, мошенничестве, бегстве и т.д. Они борются с несправедливостью, штрафными санкциями, болезнями или конкурентами, вместо того, чтобы понять это зло как урок для достижения освобождения от горя.
Они ищут и ищут и не находят выхода, потому что остаются на горизонтальном физическом плане и не знают, что выход можно найти только на вертикальном, который выражается очень конкретно и материально. Будда называет привязанность к чисто материальному представлению о мире «привязанностью». Он признает, что эта привязанность — единственная причина страдания в нашем мире.
Горе — это проявление единого творения. Она призвана привести к совершенству. Тот, кто хочет уничтожить зло — а именно этого хотят все люди, которые хотят улудчить мир, уничтожили бы и добро. Оба, и то и другое, хороши в высшем смысле. Мучительное «зло» ведет к исполнению смысла, показывая человеку возможность выйти из царства противоположностей. Зло существует, чтобы преодолеть его.
Зло только злое для эго
Предположим, от мужчины уходит жена, потому что она больше не хочет мириться с его эгоцентричным поведением. Мир рушится для него не только эмоционально, но и в плане обеспечения. Половина дохода семьи теряется, но расходы на воспитание детей, аренду жилья и т.д. не уменьшаются вдвое. В эмоциональном плане он стоит перед руинами своей предыдущей супружеской и финансовой жизни. Для него это катастрофа, и поэтому все дело для него «зло» высшего качества.
Однако это «зло» отнюдь не такое злое, каким оно ему кажется. Ведь только через это событие имеет возможность отправиться на поиски причины кризиса, своей собственной доли в катастрофе. Без этой драмы разделения он никогда бы не смог понять его долю в катастрофе. Потому что эго а) всегда стремится обвинить всех остальных, и б) (мужское) эго любит растворяться в собственных страданиях. Появляется возможность для самоанализа, которой раньше не было. В этом и заключается смысл зла. «Война — отец всего сущего», — сказал однажды Гераклит. Это утверждение можно с пользой обобщить: каждый кризис – отец всего сущего. Древнеримская поговорка гласит: «Через беду к звездам». (Per aspera ad astra.) Мирная жизнь между людьми всегда была результатом войны.
Если бы этот человек действительно нашел свою долю, он сделал бы большой шаг к осознанию и преодолению своего эгоизма. Конечно, можно было бы избежать катастрофы с меньве грубыми ударами, если бы за годы брака он научился находить и развивать связь с интуицией внутри себя, с духовным руководством, и таким образом улудчить свои отношения. Но люди всегда хотят избавиться от своих пороков, но не от своих качеств, которые породили эти пороки.
Для человеческого эго характерно стремление выбирать из жизни все самое лучшее и избегать неприятных вещей. Они всегда хотят жить на склоне холма, на который светит солнце. Они не хотят принимать то, что происходит, и воспринимают это как ситуацию обучения. Поэтому им приходится постоянно страдать от зла. Но тем, кто осознал это, этого больше не будет.
«Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится.» … Не приключится теб никакое зло, и никакая язва не приблизится к жилищу твоей». (Пс. 91).
Это не предположение в смысле простого допущения или рабочей гипотезы, а результат конкретного опыта, полученного каждым, кто идет по пути освобождения от горя.
Духовная самокритика не интересует повседневных людей, поэтому горе — решающий инструмент, чтобы заставить (внешнего) человека опомниться и проснуться. Поэтому, как бы абсурдно и противоречиво это ни звучало, зло служит добру, оно ведет к нему.
«Самый быстрый зверь, ведущий вас к совершенству, — это горе.»
(Мейстер Экхарт: «Об уединении»).
*Человеческие добродетели, такие как милосердие, пожертвования, помощь соседям и т. д., могут быть полезны для развития способности к эмпатии, но их влияние, как правило, очень ограничено, поскольку они делают различия («предпочтение»: собственные дети – другие дети, возможно, даже с другим цветом кожи). Кроме того, они не имеют значения для выхода из страдания, пока нет осознания того, что это добро не является личной чертой человека, а исходит от души, и благодарность за него принадлежит ей: «Думаешь, Богу нужно, чтобы ты был справедлив? Что Ему от того, что твои пути праведны?» (Иов 22) До тех пор, пока человеческое добро остается на чисто человеческом уровне, то есть без духовной ориентации (самопознания собственной божественной идентичности), оно не имеет большого значения для освобождения от страданий. Ведь это горизонтальное добро не понимает различия, то есть единства всего сущего, в том числе обычного гражданина и преступника, а значит, и добра и зла (Кузан, Георг Гаман: coincidentia oppositorum).
Божественное творение не является создателем зла. Оно содержит возможность для индивидуума выбрать зло. Кроме того, сущность зла заключается исключительно в попытке существовать. Это означает, что зло в творении служит только соблазном (змей, Мефисто).
Однако, если человек принимает искушение за чистую монету, то он сам превращает его в реальное зло. Другими словами, зло становится реальностью только тогда, когда человек поддается ему и совершает злое деяние. Так, страх «иностранного влияния» и «смешению народов» к дискриминации этнически других сограждан, например, при поиске жилья или нападениях на просителей убежища. Куда в повседневной жизни всегда ведет зло в голове, показывает пример нацистского времени с его расистским представлением о «недочеловеках». Современные подходы звучат тогда как «иностранцы», «смешение народов» или «ремиграция».
Символически следование побуждениям Мефисто, то есть конкретно бессознательным импульсам эго, боящегося чужих, заложено в истории сотворения мира:
1) Адам и Ева сначала прислушиваются к соблазнам змея. Это соответствует тому факту, что почти все люди слепо следуют своим почти исключительно негативным мыслям (страхам). Они не знают, что они это делают, и тем более не могут отличить побуждения «сверху» (интуиция) от побуждений «снизу» (страх, зависть, ревность, ненависть и т. д.). Как и всегда, страх перед притоком «иностранцев» и/или гнев по отношению к ним вновь актуален в настоящее время.
2) Они также бессознательно следуют обещаниям (см. 3) и лжи (см. 4) искусителя, то есть эго-контролю самосохранения «снизу».
3) Они воодушевлены любой перспективой повышения своего эго, возможности стать «как Бог» и «стать умным».
4) Они верят в ложь, что при нарушении заповедей они не умрут.
Иисус конкретизировал принцип необходимости следовать духовным заповедям, в том числе в Нагорной проповеди, а именно любить Бога – в своем сердце – и затем любить ближнего (врага) «как себя самого». То есть понизить эго и повысить любовь к чужим.
Но все эти рассуждения – всего лишь экзегетические утверждения. Они обретают истинность, когда эти заповеди соблюдаются в повседневной жизни, наполняются жизнью. Тот, кто любит чужих, будет любим ими и всеми остальными. Нужно «просто» попробовать. Но речь не может идти о том, чтобы любить чужих, чтобы они любили тебя в ответ. Скорее, основа гармонии в жизни всегда заключается в осознании Божьего Сына во мне и в них. Повседневная жизнь показывает, что эти решающие компоненты оказывают огромное влияние на полное избавление от страданий.
Если бы Ева ответила на соблазн змея, что
1) она осознает причину своих импульсов страха и гнева, связанных с самосохранением,
и не поддается им,
2) она осознает ложность угрозы Бога смертью,
3) она не испытывает потребности в самовозвеличивании и
4) божьего заповедания не прикасаться к дереву добра и зла, и, следовательно, не хочет иметь ничего общего с страдающим земным миром, со злом, то она не была бы изгнана в долину скорби.
Для первоначального человека (первая история сотворения мира; подобие, то есть сотворениедуховного человека), после того как он попался на уловку змея и был вырван из своего первоначального духовного состояния (вторая история сотворения мира: ком глины плюс дыхание Бога: материальный человек), был создан материальный мир, чтобы через познание добра и зла можно было вернуться к идеалу абсолютного добра без зла, к свободе от страданий, как это кристально ясно сформулировал Будда.
Эту четкую структуру нельзя представить проще, чем в притче о блудном сыне (Лк. 15, 11 и далее), которая описывает путь спасения человека:
1) Исключительно духовный человек (Сын Божий) покидает свою чисто духовную родину – однако, взяв с собой свое «наследие», то есть зачатки духовного сознания, – и отправляется в материальный мир (вторая история сотворения мира).
2) Его жизнь на материальном уровне протекает так, что он теряет или растрачивает все и опускается так низко, что ниже опуститься невозможно. Он вынужден питаться пищевыми отбросами, предназначенными для свиней (дрожжи: отжатые остатки ячменя, шелуха) – как метафора тяжелейших страданий.
3) Благодаря этому, ужасному злу и пониманию его послания, он решает раскаяться, вернуться к духовному сознанию, причем со смирением (распятие эго). Поэтому он успешно возвращается на духовный уровень («к отцу»).
Два дерева в истории сотворения мира символизируют два состояния, перед которыми стояла Ева и перед которыми стоит Адам до сих пор и будет стоять в будущем: либо добро и зло (вне рая), либо только добро (в раю, то есть без страданий). Путь из страдания в нашем материальном мире состоит в том же выборе: остаться в материальном добре и зле или подняться к духовной жизни без человеческого добра и, прежде всего, без зла – в этом мире кажущихся противоположностей. Центральный символ этого выбора с его последствиями показан в упомянутой притче о блудном сыне.
Выход из сознания кажущихся противоположностей описывает Лао-цзы: «Кто красиво говорит, творит уродство» (Лао-цзы: Дао Дэ Цзин, стих 2). Таким образом, он преодолевает видимость и признает за ней единство всего сущего. Затем он возвращается в райский сад без зла, по-прежнему находясь здесь и сейчас. Возможно, многим не осознается, что существование двух деревьев с выбором между ними (на смесителе) не утратило своей актуальности; скорее наоборот, если учесть угрозу войны и темпы изменения климата.
В принципе, нет ничего негативного, это создается только эгоистическим мышлением человека. Это показывает реальность формирующую силу сознания, как индивидуального, так и коллективного. Это можно увидеть повсюду и постоянно, что в настоящее время демонстрирует разгул этнического расизма, чьи ужасные последствия были видны бесчисленное количество раз в истории человечества. Это означает, что наше настоящее содержит огромные испытания для будущего, не только для наших детей, но и для нашего собственного поколения.
Одной из наиболее актуальных проблем современности является забота о беженцах. При этом немцы, в частности, явно забыли, что они сами или их родители были беженцами, которые после войны были выселены из восточных территорий в Германию в количестве 14 миллионов человек. Под заботой не подразумевается беспрепятственное открытие границ и прием беженцев, а ответственность за устранение причин беженства там (!) и создание условий для всемирного солидарного сосуществования, независимо от того, речь идет о отчаявшихся мигрантах из Центральной Америки, Ближнего и Среднего Востока или Северной и Западной Африки.
Сознание человека является источником зла, а точнее, его привязанность к животной части сознания, инстинкту самосохранения. Человек имеет свободу поступать вопреки добру. И он делает это из инстинкта, не осознавая, что это ведет его к противоположному самосохранению, к самоуничтожению. В настоящее время эти тенденции явно прослеживаются в усилении авторитарных сил во всем мире.
Инстинкт самосохранения подсказывает, что самоотверженность, жертвенность, служение и бескорыстное деление угрожают самосохранению, хотя, напротив, являются единственным путем к подлинному самосохранению.
Человек, благодаря своему сознанию, является конструктором отношений в мире противоположностей, кажущейся дуальности, царстве добра и зла, в котором зло присутствует как потенциал и ловушка и может быть свободно выбрано. И люди активно пользуются этим, несмотря на Золотое правило, несмотря на Гита, несмотря на Дао-де-цзин, несмотря на Танах, несмотря на Коран, несмотря на Евангелие и т. д., несмотря на Мартина Лютера Кинга, Манделу, Ганди, отца Кольбе, Мать Терезу и многих других. Тот, кто считает зло злом, вызывает еще больше зла, потому что способствует его продолжению. Но тот, кто во всем, что происходит, воздерживается от поверхностных оценок, не считает «злом» ничего «плохого» или неприятного (кроме своего эго) и, таким образом, выходит из колеса хомячка, делящего все на хорошее и плохое, больше не является его рабом. Об этом говорится в китайской притче Германа Гессе (см. главу 7), в которой он описывает китайского крестьянина, который знает, что «все исходит от Бога» и поэтому воздерживается называть зло злом.
«Ничто само по себе не является ни добрым, ни злым. Мысли делают его таким».
(Уильям Шекспир: Гамлет. II,2)
Но если я вхожу в сферу сознания, где существует только добро, то есть работаю против невежества, как рекомендовал Будда, то только добро (например, не применяя принцип «око за око») постепенно вытесняет зло. Павел называет это «ежедневной смертью», смертью инстинкта самосохранения. Результатом является жизнь в этом мире не с одним, а с двумя состояниями сознания, возможно, 40 % материальным и 60 % духовным. Затем жизнь протекает без роскоши и без недостатка, без развлечений для эго и без забот, только в спокойной и преданной радости. Это уровень сознания, который больше не содержит ничего плохого и страшного, потому что не допускает ничего подобного и понимает все «зло» только как зло для эго и как импульс для роста: мы, как уже было сказано, существуем , существуем для того, чтобы развиваться, а не просто прожить свою жизнь. Животные не знают такого созревания: для них невозможно развитие из царства добра и, прежде всего, зла, это привилегия человека и единственное отличие от животных.
Внешним продуктом становления является конкретная жизнь без страданий и без зла. Мы тогда постоянно находимся в глазу урагана, куда бы он ни двигался, потому что зло не может проявиться в присутствии разумного духовного сознания. В этом смысле зло не является беспричинным, а является следствием невежества и обусловленного им чисто материального сознания.
Приведенный в начале упрек о том, как Бог мог допустить какое-то ужасное событие, свидетельствует о полном непонимании высших духовных связей. С таким же успехом можно было бы упрекнуть архитектора в том, что он допустил драку между пьяной супружеской парой в построенном им доме.
На вопрос, почему люди, которые должны быть детьми Бога, должны страдать от зла, Шекспир, по сути, уже ответил, сказав, что в мире нет ничего (!) злого. Ведь страдание и зло – это единственные, и в этом смысле мучительные, но «хорошие», импульсы, способные вырвать людей из их полной эгоцентричности в смысле программы выживания и найти единственный выход из этого зла – любовь к ближнему, врагу и ко всему. Без этих жестких ударов зла люди не сделали бы ни одного шага из своего эгоцентричного, животного образа жизни. Они могли бы уже давно иметь все необходимое и жить в безопасности, но при условии, что они прозрели бы зло как искушение, как провокацию к более высокому развитию.
Мефисто, как уже было сказано, является частью творения, поскольку он принадлежит к «слугам Господа» (Фауст I, пролог в небесах), но как слуга Бога он является только искусителем. Он должен следить за тем, чтобы люди ориентировались исключительно на условия материального мира. У него нет (!) собственной возможности творить зло. Его задача – побудить доктора Фауста к этому.
Противоядием от стремления сделать все для самосохранения является несамосохранение, самопожертвование, то есть преданность, которая в христианстве называется любовью к ближнему. (Однако это ни в коем случае не означает ближних в социальном смысле, то есть партнеров, детей, родителей, друзей и т. д., а всех (Мф 5,44). Причина ясна: это духовное единство, подобное единству пальцев на руке, единство которых – и условие жизни – обеспечивает общий кровоток.
Зло – это не самостоятельная сила, а лишь провокатор, действующий с божьего позволения и неспособный ничего сделать, если не поддаться его зову. Гомер впечатляюще продемонстрировал это на примере сирен, которые не могут причинить вреда, пока к ним «не приближаешься». Но и Гете поднимает эту тему: сначала праведный эгоист Фауст сам решает, поддаться ему или нет. (Фауст да, Иов нет.) Злые люди, которые окружают меня, злые соседи, конкуренты, враги, являются «частью той силы, которая всегда хочет зла и всегда творит добро». Мы сами создали их своим неприятием характера зла. Если бы мы осознали, что они «приходят от Бога» и являются лишь уроком, их бы не было вовсе, или они стали бы нашими друзьями, или скоро исчезли бы из поля нашего зрения.
Зло не творится искусителем, это делают сами люди, потому что они не признают его соблазном, а принимают за чистую монету, реагируют соответствующим образом, наносят ответный удар и тем самым сознательно создают зло.
Пример с беженцами: я вижу человека с другим цветом кожи или другими признаками «инородности» (например, еврейское имя) и чувствую угрозу, потому что не знаю, что угроза не может быть реальной из-за единства всех людей и что Мефисто может только соблазнять и вселять в человека соответствующий страх или жадность, как змей. Но инстинкт самосохранения занимает все больше места, и я все больше развиваю расистские настроения, которые я также проявляю во внешнем мире. В результате расизм усиливается и переносится на других, так что в какой-то момент они начинают на него реагировать, и тогда не проходит много времени, как угроза, которая зародилась лишь в виде мысли в голове, становится реальной угрозой, например, в результате того, что отверженные и дискриминируемые реагируют образованием кланов и другой преступностью. Символически эту взаимосвязь показывает Ветхий Завет, когда Иов сетует: «То, чего я боялся, обрушилось на меня». Этот камень преткновения становится еще более очевидным, когда люди, живущие в районах, где таких «других» вообще нет, особенно подвержены расистским мыслям (!). Внутреннее зло – то есть негативные, полные страха мысли – это всего лишь искушение. Каждый из нас в какой-то мере Дон Кихот.
Если я делаю кому-то зло, в конечном итоге я делаю это себе, в краткосрочной или долгосрочной перспективе, поскольку я соглашаюсь с несовершенством, поношу Божье творение, которое «очень хорошо», и таким образом несовершенство косвенно отражается на мне. Особенно яркими примерами являются яростный антисемитизм, ненависть к «еврейско-большевистским недочеловекам» и конкуренция или вражда между великими державами с конца XIX века, которые особенно ужасным образом отразились на людях в результате мировых войн.
С древних времен и до наших дней задача Мефисто состоит в том, чтобы отвлечь нас от сущности и существенного в нас и опутать нас так, чтобы мы ограничивались видимым и при этом только кажущимся, как троянский конь. Это было бы так, как если бы мы стояли у подножия водопада и верили, он бьет из самого себя, потому что мы не видим горную реку, которая его питает.
Так же, как в «Фаусте I» «Господь» и «Мефисто», в «Одиссее» два бога, Афина и Посейдон, являются кажущимися противниками, но вместе они организуют спасение героя. Древнегреческий герой достигает этого, убивая «злых» женихов (мысли ненависти), которые хотят заполучить его душу (Пенелопу), тогда как Фауст действительно поддается соблазнам материи.
«В каждом произведении, даже в злом, … раскрывается и сияет … слава Божья».
(Мастер Экхарт: № 4 из 28 статей, осужденных в папской булле «in agro dominico»).
Будда был первым, кто раскрыл принцип, позволяющий через опыт зла и науку его предотвращения вернуться из сознания человеческого добра/зла в сознание освобождения от страдания.
Что касается проявлений зла, то следует добавить, что зло слишком часто проявляется как «добро» (для эго), то есть как нечто приятное, например, выигрыш в лотерею, наследство, алкогольный опьянение, сладости, одноразовые интрижки, психоделические состояния под воздействием наркотиков и т. д.
Добро и зло – это критерии эго, материального сознания. Дождь – это, как правило, плохая погода для туриста, но хорошая для фермера. Курительная нога – это зло для пациента, но объективно это последний «хороший» сигнал души перед тем, как наступит рак легких. А когда речь идет о чем-то, что почти все единодушно считают злом, например, о войне, то не понимают, что Мефисто тем самым хочет показать нам ДНК человеческого эго в нас самих. В этом смысле зло – это инструмент, который порождает страдание, чтобы из него выйти.
«Дьявол» по своему древнегреческому происхождению является «diabolos», «разрушителем», который хочет разделить то, что на самом деле является единым, как едины люди. Единственное зло в мире – это исключительно недуховное, упрямо материальное понимание мира, которое делит его на добро и зло, не признает единства людей, как пальцев на руке, и поэтому судит и оценивает. Это заблуждение (в индуизме – майя), что мой враг не находится со мной в единстве. Тогда я оказываюсь «за пределами Эдема». Однако дьявол в форме эго-программы служит возвращению в идеальное состояние единства с «врагом» через страдания. Можно ли представить себе, что полевой священник в Украине рекомендует солдатам молиться и за русских солдат – и наоборот? Но эти христианские (!) священники не заглядывают за кулисы, как они всегда делали. Однако тот, кто способен проникнуть в глубину (см. «Красавица и чудовище» или «Матрица I» в финальной сцене в метро), больше не имеет врагов.
Мы утратили прямую связь с божественным руководством внутри себя и не заботимся о ее восстановлении. Таким образом, страдания и зло в мире, каждая болезнь, каждое несчастье, каждое мучение – не что иное, как разница между сознанием себя как внешней личности и собственной духовной идентичностью внутри. Душа выражает эту разницу через сигналы протеста, такие как болезнь или раздор. В то же время это жесткий призыв к возвращению, к обращению к божественной душе, чтобы избежать страдания. В этом смысле болезнь является нарушением личной гармонии, но не противоречит гармонии творения, потому что она является инструментом восстановления гармонии единства человека и внутреннего Бога. Вот почему Мастер Экхарт говорит, что страдание ведет к совершенству.
Руми выражает функцию зла следующей притчей:
Мудрый человек проезжал мимо спящего человека и увидел, как черный червь ползет ему в рот. Он остановился и хотел прогнать червя, но ему это не удалось. Поэтому он ударил спящего дубиной. Тот, желая избежать ударов, убежал под яблоню. Под деревом лежало много гнилых яблок. Всадник заставил его съесть столько яблок, что они выпадали из его рта. Затем он продолжил гонять его. Бегун падал снова и снова, его ноги и лицо были покрыты сотнями тысяч ран. До наступления ночи мудрый человек гонял его туда-сюда, пока бегун не вырвал все, что было в его желудке. Вышло все, хорошее и плохое. Червь вышел из него вместе со всем остальным. Увидев червя, лежащего перед ним, человек пал на колени перед всадником и поблагодарил его. Вся боль покинула его.
(Матнави II, 1880-1917)
То, что это райское состояние в значительной степени достижимо в этой земной жизни, знают все, кто осмелился сознательно пойти по этому пути. Первыми легендарными фигурами, через которых был показан огромный путь развития от экзистенциального дна к самореализации, были Гильгамеш и Одиссей в «Одиссее» Гомера.
Следующие ориентиры и указания на путь были даны реальными Буддой, Мухаммедом, Иисусом и Лао-цзы. В этих описаниях рассказывается о жизненном пути главных героев «от гневного к терпеливому», от «отрока, воспитанного в жестокости» к «всепрощающему».
Такие личности современности, как Мандела, Ганди, Мать Тереза, Падре Пио, Падре Кольбе, Януш Корчак и многие другие, были или являются духовными инструментами души, как и Мэри Бейкер Эдди, Филлмор, К. О. Шмидт, Голдсмит, Уолш, Толле, а также многие безымянные, которые, оставаясь незамеченными широкой публикой, благотворно выполняют свои духовные задачи как провидцы, целители, тренеры или учителя. В ближайшем или более широком окружении каждого из нас есть такие пробужденные люди, которые своим основным вниманием охватывают одну или несколько областей духовной миссии.
Если Якоб Бёме признает, что «… все вещи происходят от Бога…», а значит, и возможность зла, то это, как уже было сказано, не означает, что Бог имеет какое-то отношение к реальному злу в мире. Он наделил человека свободной волей через так называемый грехопадение (Бытие 3), благодаря чему человек получил свободу выбора между добром и злом в мире противоположностей. Человек действительно может решить – по крайней мере, в принципе – преодолеть незнание о причине доли страданий и найти путь из страданий.
Результатом этого пути является освобождение от страха и беспокойства и обеспечение «полного удовлетворения», как перевел это Лютер. Имеется в виду изобилие или переизбыток, которые, однако, не имеют ничего общего с богатством и роскошью. Цена, которую за это приходится платить, состоит из многих испытаний, в том числе в отношении постоянного прощения.
Под этим видом любви к ближнему подразумевается нечто совсем иное, чем любовь только в хорошие времена, исключительно к партнерам, друзьям и детям, «любовь с предпочтениями», как говорит Лев Толстой в «Крестовой сонате» (гл. 2). Скорее это любовь ко всему и, следовательно, прежде всего к незнакомым людям, как показывает притча о милосердном самарянине. Это любовь без различия, которая ведет к единству всего сущего.
В целом, зло, «дьявол», зло, страдание, вовсе не является злом, хотя и мучает нас так ужасно: это божественный инструмент, который хочет вывести нас из горизонтального сознания материальной жизни и перенести в духовную вертикаль. Ведь только этот поворот, как показывает притча о блудном сыне, приводит нас к смыслу нашей жизни. Наше предназначение – вести (уже в этом мире) жизнь, свободную от страданий, на основе единства с Божественным в нас. И поскольку даже спустя пять тысяч лет почти ни один человек не доходит до мысли не сопротивляться, не познать своего внутреннего Бога («Вы все боги!») , не оказывать никакого сопротивления злу («Не сопротивляйтесь злу!»), принципиально прощать всем и все («Прости им, они не знают, что делают!») и любить врагов («Любите врагов ваших!»), в нашем мире существует бесконечное страдание.
И даже это ужасное количество (мировые войны с 75 миллионами жертв, Холокост и всевозможные другие геноциды, такие как геноцид коренных народов Северной Америки, армян, тутси, боснийцев в Сребренице, в Судане, в Южном Судане, а также войны в Палестине/Израиле, в секторе Газа, в Украине и т. д.) не заставляют людей, несмотря на эту земную безысходность, взять за руку единственную альтернативу, к которой призывают все (!) мудрые писания: люби Бога в себе, свой внутренний голос, «Отца в себе», всеми своими мыслями, а затем и своего ближнего (даже врага) как самого себя.
Поэтому Бог не ограничивается тем, что просто указывает нам этот духовный путь; он, по-видимому, считает необходимым подстегивать нас к этому. Ведь даже такие великие образцы для подражания, как Моисей, Заратустра, Кришна, Будда, Лао-цзы, Иисус, Махавира, Мухаммед и многие «меньшие» пророки, такие как сикхи, бахаи, манихеи, мормоны и другие, не смогли побудить человечество к возвращению блудного сына.
Однако в определенном смысле зло всегда является истинным злом, а именно для эго. Все, что оно причиняет в виде несправедливости, разрушения и уничтожения, возвращается к нему бумерангом и служит уничтожению его эго, не только бесчисленных злодеев и величин из коррумпированной политики, автомобильной промышленности и шоу-бизнеса MeToo во всех частях света, но и общего наглого, подлого маленького «я» в каждом из нас.
Даже если следующая взаимосвязь выражается исключительно на чисто материальном уровне, она демонстрирует принцип страдания: именно слепота привела Лоис Брайля к созданию шрифта для слепых.
Несмотря на то, что есть исключения (Иоанн 9:3), ответ на вопрос о страдании можно сформулировать так: каждый несчастный случай, каждое проявление насилия и каждая болезнь – это послание: он очень настойчиво говорит пострадавшему, что устойчивое освобождение возможно только при радикальном изменении курса: речь идет о подъеме с уровня материального сознания на духовный. Это состоит из духовного самопознания («Вы свет мира»; Мф. 5,14) и определения любви из Нагорной проповеди. (Для других учений мудрости, таких как Бхагават-Гита, Коран, Танах, буддийская Дхаммапада, даосский Дао-Дэ-Цзин, Гуру Грант Сахиб сикхов и т. д., действует то же самое).
Люди тоже ищут причины: у пациента с курительной ног (от никотина открытая рана на ноге, которая не заживает) врач в больнице пытается как-то лечить эту рану.
Причина 1: в некоторых случаях он указывает пациенту, что его курение является причиной этого недуга.
Причина 2: тот факт, что это ущерб здоровью, своего рода самоповреждение, в свою очередь, имеет причину, обычно остается незамеченным, то есть то, что курение является средством успокоения, получения удовольствия или снятия стресса.
Причина 3: если такие привычки становятся зависимостью (70 000 смертей в год), то в основном это происходит из-за таких причин, как стремление избежать депрессии, замена других проблем в повседневной жизни или преодоление страхов.
Причина 4: Причина всех этих причин, этих пробелов, угроз и экзистенциальных нужд всегда и принципиально избегается и остается нераспознанной. Никому даже в голову не приходит раскрыть причину этого общего страдания всех людей. Естественность, принцип и устойчивость устранения человеческого страдания – единственная тема всех мудрых писаний. Но в повседневной жизни людей это остается незамеченным. Причина этого не в глупости, а в слепоте, которую индуистская мудрость называет майей. Это специфическая дисциплина инстинкта самосохранения, которая пытается подавить все, что может поставить под угрозу самосохранение, прежде всего путем любых попыток сохранить чужое (Мф. 5:44: любовь к врагам). Все религии предупреждают об этой программе сокрытия. Чтобы разорвать эту завесу, в христианстве есть такие примеры, как притча о милосердном самарянине или нагорная проповедь с призывом «молиться за тех, кто вас оскорбляет». Но именно этот вертикальный путь не находит отклика в эгоцентричном сознании людей. Понимание жизни на материальном уровне – это понимание самосохранения и поэтому (!) оно неизменно сопровождается болью, страданием и мучениями. Только сознание и образ жизни, направленный на сохранение всех без исключения, позволяют полностью освободиться от страданий. Этот спасительный опыт жизни в глазу урагана получает каждый, кто меняет курс с материального на вертикальный духовный.
В этом смысле страдания в каждом браке, в каждом соседстве и вообще на всех уровнях человеческого сосуществования существуют для того, чтобы избавить нас от вечной лжи и обмана, ненависти, зависти, скупости, злобы, ревности, жестокости, освободить нас от них. Оно хочет вырвать нас из горизонтального эгоцентрического сознания с сопутствующими ему вечными страданиями и привести к вертикальному сознанию подобия, к жизни без страданий.
Геноцид: создание добра через зло?
Что только может быть «хорошего» в геноциде, если Мефисто утверждает, что зло «создает добро?».
На протяжении тысячелетий зло доминировало в жизни людей и распространялось в виде кровавых оргий от ацтеков до Сребреницы. Зло наступает в десятилетих войнах с бесчисленными жертвами, необузданноым расизмом и яростным антисемитизмом. Программа эго в человеческих существах вызывает нечувствительность к страданиям других людей. Пока не люди не сделают из этих эксцессов никаких или неправильных выводов, последствия будут все более ужасными.
Таким образом, вывод из Холокоста должен был бы заключаться в том, что он — элементарный строительный блок коллективного человеческого сознания, имеющий бесчисленное множество (!) предшественников геноцида. Однако эго в нас бессознательно боязливо избегает признавать и устранять его. Методы для этого в основном больше всего вытеснение (сталинизм в России) или переоценка в форме, отвлекающей от реальной проблемы, как, например, переоценка Холокоста в Германии, которая проливает свет на все виды вещей, кроме программы эго с ее программами корысти и отчуждения в каждом человеке.
Когда речь заходит о войне и массовых убийствах в связи с прошлым, слишком часто используется слово «бессмысленный». Как будто нацисты, младотурки, хуту, сербы и т. д. были бездумными идиотами. Но для заложенной в людях программы эго слишком опасно подчеркивать тот смысл, который действительно существует, а именно желание избавиться от всего, что мешает. Речь идет о маргинализации, устранении и ликвидации. Устранение — часть повседневной жизни: Учителя хотят выгнать учеников из класса, родители — перевести учителей, мужья — избавиться от проблемных любовников, люди убивают своих родителей, чтобы получить наследство, компании хотят устранить — в лучшем случае изгнать — конкурентов, суды выносят смертные приговоры, а правительства хотят, чтобы другие ушли («смена режима»). Желание избавиться от чего-то — часть ДНК каждого человека. В этом отношении Холокост — это не предлагаемый особый случай человеческой жестокости, а скорее случай — пусть и количественно особый — человеческого желания избавиться. Даже Цезарь уничтожил сто тысяч (!) успийцев, не говоря уже о геноциде в немецкой Юго-Западной Африке или в Армении в 1915 году.
Когда в процессе примирения с прошлым упоминаются война и массовые убийства, слишком часто употребляется слово «бессмысленный». Как будто нацисты, младотурки, хуту режим в Мьянме и т.д. были безмозглыми идиотами. Но для программы эго в человеке слишком опасно подчеркивать смысл, который действительно существует, а именно желание избавиться от всего, что их беспокоит. Речь идет об исключении, устранении и ликвидации. Устранение принадлежит к частью повседневной жизни: Учителя хотят, чтобы неудобные ученики устраняются из класса, недовольные родители хотят, чтобы учителя перевелись, мужья хотят, чтобы ушли проблемные любовники, есть люди, которые убивают своих родителей, чтобы получить наследство, компании хотят, чтобы конкуренты были устранены — в лучшем случае изгнаны — суды выносят смертные приговоры, а правительства хотят, чтобы другие ликвидируются («смена режима»). Желание избавиться от других – это часть ДНК каждого человека. В этом отношении Холокост — это не предложенный особый случай человеческой жестокости, а — хотя и количественно особый — случай человеческого желания.
Поэтому неудивительно, что реакция на Холокост в основном состоит из моральных призывов к тому, что «подобное никогда не должно повториться» и что во всем виноваты фашисты. Предполагается, что это всегда был Гитлер и его нацисты, но наша общая программа эго из наследия млекопитающих ни при каких обстоятельствах не должна проникать в наше сознание.
«Просмотрение» насквозь поверхность — преодоление зла
Почти никто непроводит опыт, чтобы следовать призыву не критиковать, не упрекать, избегать любого насилия, принципиально прощать и соблюдать Золотое правило. Кто хоть раз видел священника, раббина или пастора, предлагающего своим прихожанам молиться за врагов? Не как прозьба в смысле умиротворения их агрессивности, а видеть в них Сына Божьего, как в себе, и понимать их проступки как управляемые программой человеческого эго.
Все думают о пьянице, никто не думает об алкоголизме. Зло исходит не от наемных убийц, серийных убийц или массовых убийц, а через них.
Если бы мы практиковали такую »просмотрение», то работа программы эго была бы раскрыта, а вместе с ней и ее уязвимость со стороны контрпрограммы, со стороны любви, которая есть наша душа, выраженная словом: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23,34).. Как бы больно это ни было, прощение относится и к массовым убийцам в Осло или Крайстчерче.
Речь идет о глубоком понимании злого начальника или соседа как беззащитной жертвы доминирующей над ним программы эго. Для этого необходимо видеть Сына Божьего во мне и в нем. Этот вонючка, сталкер, соперник, злой сосед — каким бы ни был агрессор — провоцирует нас до тех пор, пока мы сможем посмотреть ему прямо в рабское лицо и сосредоточиться только на мягко улыбающейся божественной душе в нем — и в нас. Затем бушующая поверхность обрушивается. Это решающий момент: В этот момент, когда мы просмотрим сквозь его лицо, сквозь маску, начинается гармонизация проблемы.
«Бог не смотрит на внешнего человека», — говорится в Деяниях апостолов. Более поэтично Антуан де Сент-Экзюпери выразил это в «Маленьком принце»: «Хорошо видно только сердцем!».
В определенном смысле враг — наш спаситель. Это означает не только данную ситуацию, но и всю нашу миссию в жизни. Без доставщика зла, болезней, нападающих, малоумных, воров, расистов и т.д. мы всегда и навсегда застряли бы в долине слез, в ментальном смраде ненависти, гнева и страха. Они – Божая концепция, горькая пилюля, которая дает нам шанс узнать, осознать и осуществлять правду. Только через нее мы можем исцелить себя, если, наконец, заглянем за поверхность.
То, что дьявол в определенном смысле – наш спаситель, «частью той силы, которая всегда желает зла и всегда творит добро»(Гёте: Фауст), не очень радует церкви. Ведь смысл их существования заключается в том, что они находятся на переднем крае борьбы с этим кажущимся врагом, который, по их мнению, творит зло. Но Лузи-фер, светоносец, действительно приносит свет.
Зло – это не люди, а наше неправильное понимание о них и концепции творения. Необходимо отделять зло от того, кто его несет, так же как отделяют носителя послания от его отправителя. Носитель зла — не зло. В этом отношении деспоты этого мира — не источники зла, а его симптомы, симптомы нашего коллективного зрения, что мы считаем зло злом.
The Rolling Stones попытались выразить это в своей песне «Sympathy for the devil».
В этом отношении зло — это в высшем смысле добро, хотя и очень горко. Мейстер Экхарт пытается выразить это, говоря, как я уже сказал, о самом быстром животном, которое выводит нас из горя. Но для эго зло, конечно , плохо, потому что каждый конкурент, каждый злой сосед и т.д. нарушает собственный эгоцентрический путь нелюбви к ближнему, и только любви к себе. Именно поэтому он борется с любыми неприятностями.
Нельзя уничтожить зло, потому что оно дополняет добро в царстве добра и зла, так же как не существует монета с одной стороной. Однако можно победить зло, поднявшись над ним, то есть покинув материальное сознание. Это означает, что человек видит над ним или сквозь него (не зарывая голову в песок), распознавая божественная сущность за ним, за маской, и, таким образом, не допуская злое в сознание. Если воспользоваться терминологией из христианства, человек просто позволяет сорнякам расти рядом с пшеницей, не пытаясь их вырвать. Тогда оно растворяется в индивидуальной среде, потому что это дело сознания внутри меня, а не дело появления передо мной.
Расизм: выражение инстинкта самосохранения
Для человеческого «я» отсутствие единства людей — это его принцип, отсутствие братства, неравенства, неинтеграции. Он проявляется во всех формах маргинализации с применением насилия. Это начинается на школьном дворе и в классе. В международном масштабе фактор ксенофобии проявляется, например, в распространении маргинальных сил по всей Европе и Северной Америке. В развязанной форме это приводит к поджогам и убийствам. Формы количественно различны. Во-первых, это расистская лексика — от нацистского жаргона «еврейско-большевистский недочеловек» до современных «Durchrassung», «Viehzeug», «Lumpenpack», «Invasoren», броски бананов с фанатской кривой в темнокожих футболистов и т. д., Затем — мазки со свастикой, осквернение могил, расовая ненависть в США, причем не только со стороны Ку-клукс-клана и полицейских, готовых на все, но и ежедневно и повсеместно, преследование гомосексуалистов (даже в качестве партийной доктрины в Восточной Европе), поджоги домов беженцев и, наконец, убийства. Это маргинализация и преследование людей из страха перед самосохранением и незнания единства с ними.
Люди, которые охотятся на беженцев, рассылают письма ненависти или совершают серийные убийства (NSU), бессознательно поддались своему стремлению к самозащите (страх Брейвика перед исламизацией Европы) и глубоко укоренившемуся страху перед «другими», а значит, и собственному инстинкту самосохранения. Они ничем не отличаются от остальных людей, которые подвергаются тем же подсознательным программным атакам. Лучшая фрустрационная терпимость и большая эмпатия возникают только благодаря благоприятным культурным и социальным привилегиям. Ненависть к другим, собственное возвеличивание за счет этого самого обесценивания и желание избавиться от других не отсутствуют в принципе у всех остальных, то есть у нас.
Расизм всегда пронизывал все общество вплоть до самых высших кругов, желание не делиться становится еще более распространенным, если учесть, насколько скрыты деньги, борьба за преимущества за счет других, войны между братьями и сестрами в спорах о наследстве, драки до смерти за детей после развода и т. д., хвастовство, жадность не только среди банкиров и членов советов директоров и т. д. — это порядок дня и отражение того, что эго делает с людьми в повседневной жизни.
Если бы не влияние души, нашей интуиции, как противоположности нашему ложному пониманию мира и самих себя, мы бы давно уничтожили себя.
Если я не признаю своего духовного единства с убийцей-исламистом, грабителем или рассыльным, рассылающим письма ненависти, мне всегда и принципиально придется жить под его угрозой.
Контрпример символически показан в фильме «Красавица и чудовище», где красавица не пугается отталкивающей внешности монстра, укрепляет любовь и понимание его внутренней сущности и в конце концов искупает принца в этом чудовище своим поцелуем в поединке и завоевывает себе возвышение.
«Любите врагов ваших, благотворите [сознательно признавая духовное единство] ненавидящим вас…» (Нагорная проповедь).
Все, что мы связываем с человеком (не такой, как все, глупый, опасный и т. д.), возвращается к нам. Если мы верим, что есть грешные люди, то и вокруг нас будут грешные люди, и тогда их поступки отразятся и на нас, потому что «…что посеет человек, то и пожнет».
Тот факт, что наш собственный страх провоцируется постоянно возникающими внешними обидами, делает всю эту ситуацию сложной и трагичной и показывает нашу относительную (!) безупречность через неведение, как подчеркивал Будда. Первым практическим шагом на пути к осознанности является ментальное упражнение по выработке определенного понимания врагов как посланников «зла», поскольку они являются лишь его посланниками, но сами не обладают этим качеством.
Наша душа использует злобу других, чтобы показать нам необходимость отделить ее от человека и осознать ее как некий общий психоз, затрагивающий всех. Только тогда можно найти понимание злого поведения. В этом смысл одного из величайших слов, когда-либо произнесенных: «Прости им, ибо не ведают, что творят».
Но люди всегда персонализируют. Они приписывают ответственность людям, хотя не они несут ее, а их скрытая система управления. Однако программа эго делает все возможное, чтобы скрыть именно эту связь. Искупление возможно только в том случае, если она будет раскрыта, «умирая каждый день».
Биологическая млекопитающая природа человека
Следует помнить, что человеческий эгоизм проистекает из нашей племенной истории: зло, то есть действие из корысти и эмпатии ради самосохранения, происходит из программ нашего биологического начала, (млекопитающего) животного: защита территории, пыхтение перед самками, бегство или нападение при угрозе, брачный инстинкт, завоевание среды обитания, иерархическая борьба, игнорирование общего благаи т. д. Все это биологические наследственные факторы животных. В этом отношении зло «естественно» в изначальном смысле этого слова, то есть от биологической природы, а духовное добро не имеет такого биологического происхождения, то есть «неестественно». Именно это мешает нам соблюдать божественные принципы (например, Золотое правило). Павел логично называет это «естественным» человеком. И снова апостол: «А естественный человек ничего не слышит от Духа Божия; это для него глупость».
Свобода, равенство, братство и любовь к своим врагам — вот черты, которые отличают человека от животного. В этом отношении поджоги центров для беженцев и остракизм тех, кто «не такой, как все», — это, с биологической точки зрения, наши «естественные» млекопитающие побуждения, подобно тому как владельцы территорий откусывают от своих конкурентов. Поэтому быть по-настоящему человеком — значит действовать против этих животных импульсов, против нашей млекопитающей природы, которую Гете в «Фаусте» характеризует как «более животную, чем любое животное» («Подвал Ауэрбаха»). Преодоление этого — тема писаний о мудрости. Поэтому образцом для духовного действия служит не млекопитающая природа, а специфически человеческая, наше божественное сознание, которое мы иногда называем «совестью». Речь идет о том, чтобы заглушить эгоистический инстинкт самосохранения и развернуть понимающую любовь, которая видит все насквозь.
Свобода воли
Обладаем ли мы способностью принимать решения вопреки нашей животной природе? Для Лютера добро и зло — это противоборствующие силы, борющиеся за человечество, и это более или менее верно для церквей и сегодня:
«Когда Бог сидит, он хочет и идет туда, куда хочет Бог… Когда сатана сидит, он хочет и идет туда, куда хочет сатана». (De servo arbitrio, Веймарское издание 18, 635).
Таким образом, он утверждает, что человек является своего рода пешкой в решении между добром и злом и не обладает свободой воли. При этом он не признает, что человек принимает решения на рычаге смешивания, сводит его к марионетке и более или менее приравнивает к животному, пусть и с расширенным сознанием, но управляемому инстинктами. Хотя в реальности это в значительной степени так, опыт показывает, что люди могут постепенно работать над избавлением от своего животного эго, если возьмут на себя ответственность за себя.
«Мы можем искупить того, кто старается». (Гете, Фауст II, Горло)
Благодаря постоянным и повторяющимся столкновениям с поворотными точками, то есть в ежедневных ситуациях принятия решений между любовью к себе и любовью к ближнему, человек становится все более сдержанным в этих болезненных бумерангах, вызванных поведением эго, но укрепляется в своих межличностных реакциях. Таким образом, он может научиться, особенно через эти трудные жизненные кризисы, оттеснять импульс эго настолько, чтобы все больше и больше осознавать силу своей души. Тогда он сможет более четко решить, хочет ли он принять или отвергнуть прикосновение души. Лютер, похоже, ставит вопрос о том, Бог или сатана сидит с человеком, в зависимость от того, как где-то там, наверху, разворачивается битва между ангелом и дьяволом за данного человека . В лучшем случае он уступает долю человеку, поскольку делает мерилом веры ее безусловность. Но вера без понимания и подтверждения конкретным опытом слепа. Вот почему самые разные люди верят во всевозможные направления и поэтому даже бьются головой. Они верят в толкования, которые могут сильно различаться даже внутри конфессий. Их бог — это бог, придуманный ими самими.
Лютер и церкви в целом имеют такое понимание зла, при котором дьявол предстает как противостоящая сила, вместо того чтобы признать общую основу противоположностей. Дуализм, однако, противоречит всемогуществу Бога. Она противоречит заповеди «Не должно быть у тебя… других богов , кроме Меня». Ведь Бог здесь употребляется как синоним законодателя, и другой инстанции власти быть не может. Это хорошо удается режиссеру Джорджу Лукасу, который в своих фильмах «Звездные войны» говорит не о темной силе, а о темной стороне Силы. Он выражает не дуализм (несовместимость), а полярность (единство кажущихся противоположностей), как это делали древние китайские мудрецы с восточным и западным склонами горы.
Если Мефисто принадлежит к «слугам Господа», то это означает, что наша эго-программа также принадлежит к единству противоположностей, подобно тому как отрицательный полюс принадлежит положительному полюсу аккумулятора. Вот почему термин «низшая душа» иногда используется для обозначения инстинкта самосохранения. Без него не было бы работы по искуплению. Вот почему Якоб Бёме говорит, что «все (!) исходит от Бога».
В фильме «Свободная воля» сексуальный преступник не может выбрать, совершать ли ему зло или сознательно отказаться от него. Он изображен как исполнительный орган своего инстинкта, которому он подвластен. Как же разрешить противоречие между свободой воли и инстинктивным контролем? Обычно лунатик всю жизнь следует импульсам самосохранения эго. Пробуждение в вертикальном направлении возможно (почти) только через болевой импульс после сильных ударов судьбы. Из этого следует, что свободная воля не развивается без импульса кризисов.
В Гефсиманском саду (Мф. 26) Иисус показывает, что человек вполне может самостоятельно принимать решения о том, в каком направлении ему двигаться, переориентируясь на духовную жизнь: Сначала Он колеблется, бежать ли ему или принять чашу. При этом внутренний голос («Отец во Мне») не принуждает и не угрожает ему последовать за ней. В данном случае он принял сознательное решение последовать за ним.
Земной параллелью свободы выбора является суверенитет избирателей в современных демократических государствах, где народ осуществляет свою власть, передавая ее своим представителям.
Однако очевидно, что окончательное решение о том , открывать или нет стук в дверь, находится не в руках человека. Есть достаточно мудрых высказываний, чтобы сказать, что Бог внутри оставляет это за собой. Но решение «прилагать усилия» почти в каждом случае является предпосылкой для приближения к великой цели, возможно, не только в рамках одного воплощения. Переживания жизненных кризисов должны и могут привести к прохождению крутого и изрезанного пути духовной вертикали.
В отличие от лютеровской трактовки сатаны, Гомер описывает зло как брата князя богов, как бога (!) моря (Гомер рассматривает море как символ земной жизни с ее переменчивыми ветрами, штилями, бурями и непредсказуемостью. В сказках это часто лес). Афина, символ божественной души-духа в человеке, отвечает за сопровождение и руководство в духовной жизни, а Посейдон играет роль экзаменатора — подобно Мефисто — который организует ситуации испытания. Гомер четко подчеркивает два божественных полюса («плюс» и «минус») духовного пути в их очевидной двойственности. Посейдон достигает просветления Одиссея именно через самые страшные опасности, в которые он вводит героя. Здесь зло всегда входит в концепцию творения, всегда является двигателем процесса искупления от страданий.
Эмпирически говоря, шансы сознательно и свободно избавиться от эго у большинства людей невелики, потому что универсальное эго все еще всепоглощающе присутствует. Но с сегодняшним развитием знаний и духовности становится все более возможным освободиться от него.
Тот факт, что обусловленность инстинктом самосохранения действительно в значительной степени присутствует, не означает, что мы должны оставаться в животной программе. Существует достаточно примеров людей, которые бескорыстно и жертвенно работают ради других, часто рискуя своей жизнью: врачи без границ, работники по оказанию помощи беженцам, разоблачители, которые высовывают свою шею, работники по развитию в зонах военных действий и т. д., хотя и без какой-либо духовной привязки. Хотя обычно мы действуем автоматически в режиме самосохранения, мы можем научиться готовить себя к двустороннему общению с нашей душой. Мы практикуемся в осознании своей духовной природы, своего душевного потенциала, своей истинной сущности. Результат символически представлен, в частности, Иовом, который обретает искупление и просветление только через прямой диалог со своим высшим «я», то есть через духовное осознание («Царство Божие»).
Я хозяин своей судьбы (Хенли)
Зло прокладывает путь к абсолютному добру. На самом деле только зло — через давление страдания — ведет к необходимому изменению сознания, то есть к «вражеской» любви (см. главу 7), которая есть не что иное, как осознание той же божественной идентичности в другом человеке. А прощение означает очищение собственного сознания от негативных элементов через понимание («…не ведают, что творят») и признание единства со «зверем». Очищение означает понимание того, что воспринимается как зло (эго), как на самом деле добро в направлении высшего развития. Нельзя не повторить слова шекспировского Гамлета: «Ничто не является ни добром, ни злом само по себе. Лишь мышление делает его таковым».
Иисус ясно показывает это на примере истории с прелюбодейкой, не разделяя ее поведение на хорошее и плохое. Он избегает олицетворения, признает ее поведение инстинктивным контролем и не приписывает его ей самой. Он объясняет ее прелюбодеяние как ситуацию обучения. После ее осознания (раскаяния) ошибка должна привести к тому, чтобы в будущем ее избегать и развиваться в направлении божественного блага, в котором нет ничего по-человечески хорошего и ничего по-человечески плохого. Этот решительный поворот в мышлении ведет к освобождению от наших условий недостатка, беспокойства, гнева и страха. Если мы больше не думаем плохо о центрах убежища, беженцах, болезнях, гарантиях занятости, интригах против нас, банкротствах, неудачах в отношениях и т. д., то вокруг нас больше не может быть никакого зла.
Мы сами являемся законодателем, так сказать, творцом своей жизни и сидим у переключателя между прощением и местью. Окружающее нас «зло» хочет заставить нас поверить, что зло существует за пределами нашего существа. Зло действительно существует за пределами нашего существа, но когда оно поражает нас, то является лишь результатом или следствием нашего собственного состояния сознания, то есть того, что мы интерпретируем его как таковое и не подвергаем сомнению. Поэтому можно сказать, что человек, который реагирует на это , выносит суждения и тем самым разделяет добро и зло. Тогда дальнейшее увеличение количества страданий является показателем того, что образ жизни «да будет воля моя» вместо «да будет воля твоя» затвердевает. Зло находится не вокруг нас, а внутри нас, как ни к чему не обязывающее предложение. Оно существует только потому, что мы отделены от нашей души. Оно есть то, что мы из него делаем. В этом отношении зло в мире — нечто условное. Если зло исчезает в нас, оно исчезает и вокруг нас. Оно может существовать только тогда и до тех пор, пока зло есть в нашем сознании. В этом контексте «зло» уже следует понимать как недуховное: почему матери умирают при родах, почему люди гибнут в автобусе, машине, поезде или самолете, несмотря на то, что ведут безупречную жизнь? (Иоанна 15:6) Это вряд ли случилось бы с ними, если бы они вновь соединились с силой своей души. Вот почему Назарянин говорит, что тот, кто остается без духовного осознания , «…отбрасывается и увядает». Страдание означает отрицание того, что есть, и подавление высшего руководства. Утверждение всего сущего (см. Хакуин в 11-й главе книги) означает позволение нашей душе обрести силу и ежедневную смерть эго и страдания.
Если мы смотрим за пределы зла в вас и во мне, душа утверждает себя, и часть зла исчезает. В этом отношении состояние моего окружения дает мне информацию о состоянии моего сознания. Каждый из моих злых опытов — это не что иное, как элемент сознания моего собственного мышления. В моем окружении столько же зла, сколько и в моем сознании. Человек, обладающий сознанием изобилия, защищен, не испытывает страха и находится в безопасности даже в тюрьме и во всех плохих ситуациях.
Когда происходит несправедливость, каждый пострадавший думает, что это сделали другие, и отшатывается. Однако на самом деле это расплата за несправедливость, которую он каждый день совершает по отношению ко всем остальным, видя в них недостатки, а не совершенного Сына Божьего. Прежде всего, он поступает так с самим собой. Состояние нашего мира — это следствие состояния нашего индивидуального и коллективного сознания в его составе добра и зла. В этом отношении борьба с внешним злом, по сути, бессмысленна, если мы не имеем дело в первую очередь со злыми или неправильными частями нашего собственного сознания. То, с чем мы сталкиваемся во внешнем мире, всегда является урожаем семени сознания. Оно всегда зависит от того, чем мы его кормим. Только мышление как деление на добро и зло создает его.
Каждый, кто страдает — будь то высокое кровяное давление, травма от насилия, безработица, что угодно, — совершает следующую ошибку: он фокусируется на страдании, а не на своей божественной идентичности как Сына Божьего; он бросается в борьбу с проблемой, а не решает ее. Он не хочет идти внутрь и ждать подсказки к решению. В мышлении людей преобладает ошибочная вера в то, что зло можно выкорчевать, как сорняки, которые всегда растут рядом с пшеницей, а потом их не должно быть. Понимание усложняется тем, что выкорчевывание часто кажется эффективным на какое-то время. Еще более ослепляющим является постоянное игнорирование того факта, что это не срабатывает, и бумеранг возвращается с многократной силой. Классическими примерами на глобальном уровне являются итоги войны во Вьетнаме для американцев, войны в Афганистане для Советов, войны в Ираке для американцев и т. д. В повседневной жизни ожесточенная война за детей при разводе отравляет собственное психологическое благополучие на всю жизнь. Ненависть к беженцам и производство яда в дерьмовых бурях разлагает нашу собственную способность к радости и любви.
Страдания существуют для того, чтобы дать нам импульс спросить себя, почему страдания существуют и как мы можем в корне освободиться от страданий и зла. Зло существовало всегда, и всегда находились люди, которые показывали выход из него. «Не противься злу». И это никогда не сводилось к слепому сопротивлению или слепой мести, от Будды до Ганди и Манделы. (Глава 10 в книге о непротивлении).
Покорить землю
Духовная эффективность существует только там, где ее сознательно признают. Во время войн в Сирии, на востоке Украины, во время изгнания в Мьянме, в лодках с беженцами и т. д. любое количество людей могло бы поднять плакат с восклицанием «Бог, где ты?»: Там не было Божьей действенности. В нашем окружении действует столько же Бога, сколько и в нашем сознании, так что обычно не так уж много. Бога не было во время буйства, потому что его не было в сознании тех, кто в нем участвовал. Солдат с духовным сознанием не пришел бы на передовую, чтобы умереть в первую очередь благодаря провидению.
«Не заботьтесь о своей жизни, о том, что вы будете есть и пить… все это приложится вам».
Две с половиной тысячи лет назад Будда в своих «Четырех благородных истинах» учил, как преодолеть страдания. Сиддхартха признает, что человеческая жизнь по своей природе болезненна. Будда, обвиняющий в страданиях невежество, также четко заявляет , что страдания, зло, нечисть, можно преодолеть, и указывает путь, так называемый Восьмеричный путь, во многом схожий с принципами других религиозных систем.
Несколькими столетиями позже греческий философ Плотинус повторил, что от зла можно уйти. Оба они подчеркивают, что мы достигаем того, что закрепляем в своем сознании: именно поэтому так много успешных преступников и столько же неудачливых святых или гениев. Все зависит от ориентации: сознание недостатка или изобилия. Однако это не по горизонтали, как в школе «позитивного мышления», то есть человеческое зло или человеческое добро, а по вертикали, то есть земное (добро и зло) или духовное (абсолютное добро). Распространенный абсурдный «порядок от Вселенной» также является выражением осознания недостатка и поэтому контрпродуктивен, не сразу, но всегда в конечном итоге.
«Нас беспокоят не вещи, а взгляды (!), которые мы имеем на вещи».
(Эпиктет: Руководство 5, Рассуждения 2)
То, насколько несовершенна наша жизнь, зависит от наших суждений или образа мыслей. Если мы мыслим материально, то к нам приходят и хорошие, и плохие вещи. Если мы мыслим духовно — то есть осознаем Божественность внутри себя, — из нашей жизни уходит как (человеческое) добро, так и (человеческое) зло. Если мы сумеем найти смысл во всем, даже если это неудобно, неприятно, разрушительно, ужасно и т. д., то все в нашей жизни станет более гармоничным, а негатив исчезнет, потому что исчезнет из нашего сознания. Поэтому духовная жизнь — это изначально не борьба с людьми или условиями, а в первую очередь с негативными мыслями и шаблонами мышления в собственном сознании , которые ведут к негативу — например, неограниченное потребление криминальных фильмов по телевизору. Если я воспринимаю распад брака, кражу со взломом, вывих диска, постоянный Hartz 4 как недостаток , а не как сигнал к пробуждению, и вижу беженцев как причину недостатка и зла, то я пожну именно то, что посеял, а именно недостаток. Это спираль, потому что жатва означает, что вам возвращается в несколько раз больше того, что вы посеяли.
Мы должны знать, к чему это приводит, когда мы индивидуально и, прежде всего, коллективно приписываем осознание недостатка внешним обстоятельствам и обвиняем козлов отпущения: «еврейский паразит», «большевистский недочеловек», шестьдесят миллионов погибших и страна в руинах после Второй мировой войны говорят сами за себя. Сегодня это «мусульманские захватчики», «китайские вирусы» и т. д.
Когда я тяжело заболеваю, у меня есть выбор: противиться этому в своем сознании или преодолеть себя и полюбить болезнь. Это не означает прыгать от радости, но я понимаю это как сигнал к пробуждению и доверяю себя заботе моей души: «Да будет воля Твоя!» Тогда сразу же начинается гармонизация, и меня мудро направляют по верным путям. Я узнаю, если, когда и к кому мне обратиться, и тогда исцеление приходит ко мне, а не я гонюсь за ним. Мы должны заниматься самоочищением, дергать за рычаг, потому что иначе так будет продолжаться всегда.
Переведено с помощью DeepL.com (бесплатная версия)